Писатель-первопроходец
Биолог и научно-популярный писатель Александр Марков о рынке научпопа, книгах и конкуренции
Около десяти лет назад Александр Марков стал одним из первых авторов в научно-популярной нише на постсоветском пространстве, будучи одновременно с тем серьезным ученым. Всенаука поговорила с Александром о том, как это было, что произошло на рынке научпоп-литературы с тех пор и чем обернулся рост популярности научпопа в стране.
[ВСЕНАУКА] Что изменилось с 2008 года, когда вышла ваша первая научно-популярная книга?
[АЛЕКСАНДР МАРКОВ] Обе мои книги, вышедшие в 2008 и 2010 годах, вышли практически на пустом рынке. Книги имели большой успех, публике очень нравилась любая новая информация про науку, которой можно было хоть сколько-нибудь доверять. Все это стало возможным во многом благодаря Дмитрию Зимину и его фонду «Династия». До этого издательства опасались выпускать научно-популярные книги: если кто-нибудь рисковал, книга в итоге пылилась на полках. Зимину как-то удалось запустить этот механизм.
Ни о какой конкуренции в научпопе в то время не могло быть и речи. Тогда только появился сайт «Элементы», наша передача на «Радио Свобода». Популяризаторов науки было очень мало. Казалось, чем больше талантливых людей мы привлечем заниматься этой работой, тем лучше.
Потом произошли радикальные перемены: количество популяризаторов невообразимо увеличилось, появились школы лекторов — чуть ли не многотысячная армия пошла маршем по стране. Начался настоящий вал научно-популярного контента. Увы, наряду с числом хороших материалов быстро растет и количество плохих. Народ начинает халтурно штамповать книги, написанные левой ногой, даже орфографию не исправляют. Книга как второстепенный побочный эффект ведения научно-популярного паблика «ВКонтакте» в течение трех лет стала типичной ситуацией.
Появилась конкуренция на этом поле?
Конкуренция появилась очень быстро. И нельзя сказать, что здоровая. Я долго пребывал в заблуждении, что мы все — одна команда, которая делает общее дело. Пожалуй, так и было вначале, когда нас было мало. Но достаточно быстро, буквально за пять лет, появились какие-то враждующие группы, взаимная ненависть.
Мне кажется, сообщество популяризаторов сегодня расколото, состоит из каких-то чуть ли не воюющих друг с другом людей. Одно дело — конкуренция честная, на рыночной основе: читатели отличат халтурную книгу от качественной и просто не будут ее покупать. Надежды на это немного, но именно так должна выглядеть хорошая конкуренция.
На самом деле если вы популярный автор, то наверняка среди сотни тысяч людей найдется кто-то, кому вы очень сильно не понравитесь как автор, и он начнет писать в соцсетях какие-то гадости про вас, это тоже нужно понимать. Но от взаимных оскорблений и озлобленности внутри сообщества точно никакой пользы.
Сегодня некоторые уже строят свою пиар-кампанию на ненависти к популяризаторам, появилась эта позиция «мы, высокоинтеллектуальные скептики, презираем этих популяризаторов, которые все перевирают и упрощают».
Степень упрощения вообще один из самых обсуждаемых вопросов. Насколько возможно упрощать, на ваш взгляд?
Я считаю, что все степени упрощения имеют право на существование. На одном конце спектра у нас научные статьи, монографии и учебники, где все строго научно. Никакого упрощения ценой искажения. Впрочем, какие-то элементы упрощения ради понятности неизбежны в самых серьезных научных исследованиях и тем более в вузовских учебниках.
На другом конце спектра — полностью деградировавшая информация, в которой не осталось никакой научной достоверности, зато все просто и ясно. Заходить в такую крайность — уже плохо. А в остальном — где на этом спектре правильнее всего находиться популяризатору науки? Я считаю, что более-менее везде. Могут быть популяризаторы, которые пишут практически как в учебнике, так что это будет требовать напряжения мозга, но давать максимально приближенную к экспертной картину. Чем проще вы пишете, тем больше научных подробностей вы опускаете, и для первичного знакомства с темой вполне достаточно может быть очень упрощенного изложения. И для текстов разной степени сложности найдется своя публика.
Не раздражает ли излишнее упрощение ученых?
Главное, чтобы там не было грубого передергивания и прямого вранья. Большинство журналистов в неспециализированных изданиях переходят эту границу. Даете крупной газете интервью (например, «Аргументы и факты»), а там в итоге остается две фразы из вашей речи, вырванные из контекста, исковерканные редактором, полностью утратившие в результате всякий смысл. В лучшем случае — банальность, понятная любому второкласснику, в худшем — какая-то чушь. Такая журналистика, я считаю, не имеет права на существование. Печатайте лучше свои астрологические прогнозы, не лезьте уже в науку, если собираетесь вот так выдергивать восемь слов и искажать все на свете.
Люди очень сильно различаются по степени терпимости к отступлению от научной точности. Среди ученых есть те, кто нетерпимо относится к малейшим искажениям. Тогда возникают споры и раздоры вокруг упрощенного текста, который в пользу интересности дает примитивизированную картину. Одни эксперты считают это приемлемым: книга не для специалистов, а для пробуждения интереса к теме, если кто-то заинтересуется, то сам дойдет до серьезной литературы. Другие говорят: нет, это отвратительно, таких популяризаторов надо гнать поганой метлой. Мне кажется, это неразрешимый конфликт, связанный только с особенностями людей.
Хуже то, что среди таких критиков популяризаторов чуть ли не большинство — люди, не имеющие отношения к науке. Их критика обычно не выдерживает никакой критики. Я иногда думаю: чем бороться с одним и тем же из раза в раз — против мифов, гомеопатии, антипрививочников, — не пора ли уже взяться за разоблачение вот этой низкосортной, низкого уровня псевдокритики нормальных научно-популярных работ? В соцсетях этого сейчас хватает, и это точно не на пользу отрасли. Впрочем, мне самому жанр борьбы с чем-то, мифоборчества, разоблачений и критиканства малоинтересен, сам я этим заниматься не буду, мне гораздо интереснее рассказывать про науку.
Беседовала: Анастасия Кожара